|
 Анатолию Ивашкову
судьба щедро отмерила событий, приключений
и дальних странствий, их с лихвой хватило
бы на несколько человек. Уроженец
Пензенской области служил своей стране
далеко за ее пределами. Семь лет в общей
сложности провел он в заграничных
командировках. Были Польша и Чехословакия,
Вьетнам и Лаос... Как в мирное время, так
и в периоды обострения «холодной
войны». Кстати, некоторые события
тех времен до сих пор остаются под грифом
«совершенно секретно».
Как моряк шофером
стал
А начиналось в жизни
Анатолия Дмитриевича все довольно тихо
и спокойно. Когда в пятидесятых годах
призвали в армию, попал на флот. Изначально
его готовили как подводника, но ходить
(так моряки называют плавания) пришлось
на надводных кораблях. За четыре с
половиной года службы на Черноморском
флоте Анатолий стал первоклассным
механиком. Это ему потом очень пригодилось
в жизни. После дембеля на одном месте
Ивашкову не сиделось. Бывший моряк
отправился покорять целину – несколько
лет распахивал и засевал далекие степи
Казахстана. А когда нераспаханной и
незасеянной земли не осталось, вернулся
в Пензу.
И стал бывший покоритель
степей шофером. Да таким хорошим, что
порекомендовали его на работу по линии
партии. Возил самого Бориса Зубкова,
первого секретаря Пензенского обкома
КПСС. Об этом времени Анатолий Дмитриевич
вспоминает как об одной сплошной
командировке.
В 1968 году шоферу Ивашкову
предложили поехать в ответственную
командировку за рубеж. Такие вещи в те
времена доверяли только самым проверенным
людям с безупречным обликом строителя
коммунизма. И отправился тридцатилетний
партиец в братскую польскую республику.
Операция «Дунай»
Анатолий попал в главную
ставку Северной группы войск, которая
располагалась в городе Легница. Приписали
его к штабу четвертой воздушной армии.
Возил главнокомандующего этой самой
армии и их высоких гостей из Москвы.
Свободное время проводил в городе.
– Польша отличалась
от СССР как небо и земля, – рассказывает
Анатолий Дмитриевич, – После нашего
всеобщего дефицита и одинаковых костюмов
это был самый настоящий рай для модника.
Люди там тоже совсем другие. Но нас,
советских, крепко уважали.
Так спокойно и шло
время, пока ночью с 20 на 21 августа 1968
года не проснулся шофер от гула авиации.
– В сторону Чехословакии
летели транспортные самолеты группами
от трех до шести, – вспоминает Ивашков,
– А на утро и наземная техника пошла.
От нас до границы с Чехословакией всего
километров пятьдесят было. Официальным
поводом для вторжения служила просьба
о помощи со стороны их партийного
руководства. Со стороны ФРГ войска блока
НАТО проводили свои учения, нельзя было
допустить, чтобы в Чехословакию вошли
американцы, пришлось входить нам.
Штаб армии, а вместе с
ним и Ивашкова, перебросили почти под
самую Прагу.
– Чехи постоянно нас
провоцировали, – вспоминает былое
шофер, – перекрывали дороги, устраивали
пикеты. И до стрельбы дело несколько
раз доходило. Одного бойца нашего
трехэтажным русским матом обложили. А
он парень горячий, кавказец, над головами
чехов пару очередей выпустил, тех и след
простыл.
Советские войска ушли
из страны только в октябре 1968 года. В
Польше, куда вернулся штаб, Анатолий
пробыл до 1970 года. А потом ему назначили
другую командировку. Один из высоких
начальников посодействовал. Сначала
вылетели в Москву, а оттуда через
несколько дней во Вьетнам.
Война, которой не было
– Официально во Вьетнаме
советских войск никогда не было, –
рассказывает Анатолий Дмитриевич, –
поэтому никакой формы и знаков различия
мы не носили. Обычные рубашки, сандалии
и панамки. Специалисты каждый день
прибывали и техника шла тоннами.
Только одной техники
оказалось недостаточно. Летчики из
вьетнамцев никудышные были, так что
приходилось нашим спецам летать. Мы
стояли в городе Хайфон. Я возил начальство
по всему Вьетнаму, даже в Лаос и Камбоджу
приходилось ездить. Несколько раз
приходилось и под вражеским огнем
продвигаться. Однажды на пароме
переправлялись через реку, американцы
артиллерийскими выстрелами сбили мотор.
Нас отнесло в камыши. Но вьетнамцам
удалось подплыть на лодках, вытащить
на буксире паром и навести переправу.
Следующий раз с
американцами пришлось столкнуться под
Ханоем. За несколько километров до
города над колонной автомобилей начали
разворачиваться для бомбежки вражеские
самолеты.
– Командир кричит: «Жми
на полную, главное до моста в Ханой
добраться», – вспоминает шофер, –
Домчались, а там уж самолеты развернулись
и улетели. Под мостом баржи стояли.
Рассказывали, что в трюмах там американские
военнопленные сидят. И самолеты мост
не бомбили, чтобы своих не зацепить.
Во Вьетнаме пензенец
пробыл в командировке полгода. Покидая
страну он не знал, что вернется сюда еще
раз.
Последняя загранка
Прошло несколько лет
и снова Ивашкову предложили поехать по
зову партии в далекую Азию. Прилетел во
Вьетнам авиарейсом Москва – Ташкент –
Калькутта – Карачи – Ханой. О прошедшей
войне напоминали только отметины в виде
пробоин в стенах домов. Мирный Вьетнам
оказался страной довольной скудной,
если не сказать бедной.
– Единственное, чего
на рынке было вдоволь, так это еды, –
вспоминает наш земляк. – Овощи, рис,
свинина, рыба, жуки, тараканы, морепродукты.
В общем, вьетнамцы ели все, что ползает,
плавает и летает. А промышленных товаров
никаких, еще хуже чем в Союзе.
Впрочем, не часто
выбирались в город наши люди. Анатолий
Дмитриевич работал курьером спецохраны.
За всеми сотрудниками денно и нощно
вели наблюдение. За ворота консульства
не то, что одному нельзя, только вчетвером!
А следом за нашими еще и ветнамские
службисты по следу шли. Хоть и дружественная
страна, а шпионили за всем и каждым.
– У нас в консульстве
переводчик и не скрывал, что он из
вьетнамской спецслужбы, – объясняет
Ивашков, – он за работу свою уже до
майора дослужился.
В трудах и заботах
пролетело еще три с половиной года.
В память о Вьетнаме у
нашего земляка осталось несколько
фотографий. От Польши даже снимков не
осталось, не разрешали тогда фотографировать.
– Я горжусь тем, что я
служил великой стране, – говорит Анатолий
Дмитриевич, – и пусть официально меня
нет в списках действующих воинских
подразделений, я знаю – то, что смог, я
для Родины сделал!
Сергей НИКОЛЬСКИЙ
| 